Детектив на исходе века [ Российский триллер. Игры капризной дамы] - Сергей Трахименок

«Идиот, — говорит ему внутренний голос, — не делай этого… Разумеется, мертвые сраму не имут, но это не про тебя, это не тот случай. За теми, кто так говорил, стоял народ, и народ впоследствии прославил их. Ты же умрешь, и никто об этом не узнает. Тебя даже хоронить не будут: твой труп просто не найдут, потому что эти ребята дважды не ошибаются… Ты понял? Ты согласен?»

— Согласен, — говорит он чуть ли не вслух и делает следующий шаг.

— Зачем? — с укоризною произносит внутренний голос. — Зачем ты вообще приехал сюда?

— Не знаю, — отвечает он и мысленно переносится на две недели назад, ко времени своего приезда в Сочи.

Впрочем, «приезд» — это не совсем точно, в Сочи он прилетел самолетом.

Конец июля, ужасная жара, в залах аэропорта была такая духота, что приходилось глубоко вдыхать воздух, чтобы он как-то освежал.

После нескольких таких вздохов у него перед глазами появилась легкая рябь.

«Ну что же вы хотите, — сказал бы об этом его последний лечащий врач, — гипервентиляция легких…»

Боясь упасть в обморок, выбрался он на улицу и прислонился к углу полукиоска-полуларька, в котором продавали пиццу.

Воздух на улице по вкусу напоминал жидкую карамельную смесь, из которой изготовители украли сахар и ароматические добавки. Он не придал бодрости и свежести, но все же от обморока спас.

— Что, зёма? — поинтересовался какой-то парень. — Поплохело?

Он криво улыбнулся в ответ.

— Все ясно, — произнес парень так, будто его улыбка давала право на любые действия. — Идем со мной…

Парень двинулся к автобусной остановке, а он, помедлив секунду-другую, поплелся следом.

— Я себя в первые дни в Сочи тоже чувствую чрезвычайно хреново, — продолжил парень, остановившись под табличкой, на которой не было никакой информации, кроме огромной буквы «А». — А потом все нормализуется… Врачи говорят, что ездить в Сочи в это время не стоит: скачки давления, магнитные бури… Об этом и сами сочинцы говорят. В Сочи первый раз?

— Да, — ответил он и подавил в себе приступ тошноты.

— Тебе куда? — спросил парень бесцеремонно.

— В квартирное бюро…

— A-а, значит никуда… может, со мной поедешь, мои хозяева как раз одного отдыхающего ищут… Как?

— Посмотрим, — промямлил он неопределенно, чтобы не соглашаться сразу и не быть похожим на человека, бросающегося на первый предложенный кусок.

Подошел автобус, но парень придержал его за локоть:

— Погоди, сейчас экспресс подойдет, а этим мы пилить больше часа будем, и ты совсем сомлеешь.

Вышло, как сказал парень. Через несколько минут у бордюра остановился экспресс. Спутник взял у него из рук сумку и подтолкнул к распахнувшимся дверям.

В салоне парень по-хозяйски устроил его на пустое кондукторское сиденье, открыл форточку и объяснил:

— Сейчас повернем направо, солнце переместится на противоположную сторону, здесь будет тень и сквозняк, все, как с кондишеном…

Автобус тронулся, и, действительно, в течение всего времени, пока машина двигалась вдоль побережья, было довольно прохладно.

Он пришел в себя и почувствовал вкус к жизни. Парень заметил это, стал комментировать все, мимо чего они проезжали.

— Адлер, Кудепста, Хоста, — звучали непривычные названия. Они не вызывали у него никаких ассоциаций, он лишь делал вид, что слушает, на самом деле пытаясь понять, что стоит за услугами его попутчика… Либо парень поступил так, как должен поступить нормальный человек, увидев, что другому человеку плохо; либо он талантливый мошенник, встретивший легкую добычу, хотя здесь он ошибался, добыча не была такой легкой, как могло показаться на первый взгляд.

Автобус сильно качнуло. Парень, чтобы удержаться на ногах, ухватился двумя руками за верхнюю перекладину, представ перед ним в любимой позе культуристов. Впрочем, он наверняка был культуристом, потому что под белой трикотажной майкой с длинными рукавами топорщились узлы бицепсов и трицепсов, грудных, грудинно-ключично-сосцевидных и еще неизвестно каких мышц. Короткая прическа «а ля Тайсон»[25], брюки от тренировочного костюма, кроссовки с огромными высовывающимися языками делали его похожим на рэкетира, пришедшего вышибать долг с владельцев «комков». Однако добродушное выражение на курносом лице не позволяло сделать вывод о принадлежности его к солдатам Большой преступности.

— Мацеста… Дендрарий, — слышался голос попутчика. — Ты в Сочи надолго?

— Как пятаков хватит, — ответил он, настораживаясь, потому что в его мозгу все время срабатывал некий предохранитель: не откровенничай, не сообщай о себе ничего незнакомым людям.

— Да ты не беспокойся, — сказал парень, — меня, когда я сюда первый раз приехал, тоже один добрый человек подобрал… Кстати, меня Михаилом зовут, можно просто Мишкой, а тебя?

Хотя он был не намного моложе его и уже обращался к нему на «ты», это «тебя» почему-то покоробило. Он подавил в себе неприязненное чувство, вызванное этим, однако ответил излишне резко:

— Владлен… — И, чтобы как-то загладить эту резкость, спросил более спокойно: — Сам-то из Н-ска?

— Нет, — беззаботно ответил парень, которого можно было звать просто Мишкой, — невеста у меня из Н-ска, вот я и считаю всех энцев своими земляками.

Проехали большой мост и на следующей остановке сошли, после двигались какими-то узкими улочками. Мишка продолжал болтать, и он узнал, что тот приехал из Воркуты, где работает музыкальным руководителем в Дворце культуры профсоюза горняков, что первый раз он приехал в Сочи пять лет назад «поправить пошатнувшееся здоровье», что тогда он чувствовал себя так же хреново…

Когда они, наконец, подошли к железным воротам, за которыми возвышался двухэтажный дом, и услышали за ними бренчание цепи и лай крупного пса, попутчик успел изрядно надоесть разговорами. Но это полбеды. Прогулка на солнце опять привела его в полуобморочное состояние и вызвало тошноту. Ее он боялся больше всего, потому что она всегда была предвестницей сильных головных болей, от которых его не спасали никакие таблетки.

Открыв калитку, они прошли мимо бешено облаивающего их пса и перешли на другую половину двора, отделенного от первой металлической сеткой.

Мишка подвел его к навесу, пристроенному к веранде, и скрылся в проеме дверей дома.

Под навесом стоял стол и несколько стульев, за столом сидели два пацана лет по восемь-девять и, не обращая внимания на него, резались в домино, неумело держа кости в маленьких еще ладонях.

Мишка появился через минуту вместе с крашеной блондинкой, одетой в халат, на котором был изображен дракон, халат был старый, краски на нем поблекли. Очевидно, раньше он был гордостью хозяйки, его показывали гостям, надевали в особо торжественных случаях, теперь же халат стал даже не повседневной, а рабочей одеждой.

— Тамара, — представил он хозяйку.

«Ну конечно, — подумал он, — как еще может называться женщина, красящая волосы перекисью водорода и не учитывающая того, что имеет карий цвет глаз».

Тамара оценивающе осмотрела его с ног до головы, сказала, что должна поговорить с хозяином, и скрылась в доме.

— Не бери в голову, — шепнул ему Мишка, — это все проформа. Сам понимаешь, Тамара — женщина Кавказа и без мужчины не должна принимать решения, но на самом деле все решает она, потому что хозяин вообще не в состоянии что-либо решить. Он просто живет здесь и служит…

Кем служит хозяин, он не узнал, потому что появилась Тамара, сказала, что «вопрос с хозяином согласован», и повела его к деревянному строению, стоящему посредине двора, в строении было прохладно, стояли две деревянные кровати, шкаф, стол, два табурета, на стене противоположной двери висела безобразно выполненная маслом картина «Охотники на привале», у «охотников» были непропорционально большие головы и маленькие уродливые тела.

Мишка уловил, что сосед дольше обычного смотрит на картину и, боясь, видимо, что тот может тут же высказать свое суждение об этих уродцах, сказал:

— Художник тут как-то отдыхал…

— Три года назад, — уточнила Тамара.

— Правая кровать твоя — перебивая хозяйку, произнес Мишка. — Для невесты берег, но не судьба…

— А что так? — спросила хозяйка.

— Не получилось у нее с отпуском, — ответил он.

О цене договорились быстро, хозяйка сказала, что берет «как все, то есть две тысячи» в сутки. Правда, сказала она не тысячи, а штуки, наверное, это было сленгом курортного города.

«Ну что ж, штуки так штуки».

— Покажешь наше хозяйство отдыхающему, — произнесла Тамара, обращаясь к Мишке так, будто тот был уж если не хозяином, то, во всяком случае, близким родственником хозяйки, и направилась к двери.

Слово «отдыхающий» резануло его слух так же, как и «штука».